Пальмы, солнце, алый снег - Страница 19

– Жена у меня совсем сбрендила. Опять на выходные в пансионат смылась.

– И ты отпустил? – удивился Андрей Степанович.

Жену коллеги он знал: самодостаточная, красивая, успешная. За такими глаз да глаз нужен.

– А что делать? – скривился коллега. – Она ведь не отдыхать поехала, а на психологический тренинг. Душу, понимаешь ли, очищает. После каждого занятия, говорит, полностью обновляюсь…

– Она у тебя с приветом, что ли? – на полном серьезе поинтересовался Андрей Степанович.

– Сам ты с приветом, – обиделся коллега. – Не знаешь, что ли: тренинги – это модно.

Андрей Степанович за модой, признаться, никогда не следил – не до того было. Но вот тренингами заинтересовался. Начал выспрашивать, читать, выяснять и очень скоро понял: вот где настоящая синекура! Вот где просто рассадник неглупых, симпатичных, обеспеченных и успешных дам. При явном дефиците мужчин.

«Искусство влюблять в себя». Или: «Как побеждать – на работе и в жизни». И уж тем более: «Как притягивать к себе достойных мужчин». Не названия – песни. Ежу ведь понятно: законченные стервы на такие тренинги не поедут. Так что можно душу дьяволу прозакладывать: большинство тренинговых дамочек, при всей их успешности, – очень ранимые, чуткие и волнительные создания. Как раз такие, какие ему нравятся. Их только выслушай, только приласкай – и потом можешь делать с ними что хочешь…

И ничего тебе за это не будет.

В коллекции Андрея Степановича за два прошедших года уже имелось одиннадцать успешных проектов . И два, к сожалению, неудачных. Что ж, если сейчас он сделает правильный выбор, количество его красоток возрастет до двенадцати. Красивое число. Ровно столько, как у бога апостолов… Нужно только до поры до времени держать себя в руках.

Алена, молодой специалист, 215-й день

Как ни называй отель – хоть элитным, хоть «концептуально новым», – а все равно гостиница. То есть покоя в ней не ищи – несмотря на ковры и двери с шумоизолирующими прокладками.

По крайней мере, в несуразное время, в пять утра, я проснулась оттого, что в коридоре имел место явный дебош.

Сначала – громкий женский вскрик… потом – торопливые шаги… ага, стучатся – кажется, в соседний номер… а теперь и в мою дверь. Ну что, право, за наглость!

Глаза не открывались. В предыдущий день я явно перестаралась с оздоровлением организма. Две долгие прогулки, ранним утром и перед ужином, мегазаплыв в бассейне и даже (после долгих телефонных препирательств с моим гинекологом) косметический массаж лица и лечебная маска для волос. Плюс активное обжорство (как не объедаться, если на завтрак и обед – халявный шведский стол, а на ужин жарят восхитительные отбивные?) и бурные морковносоковые возлияния.

Так что в сон вчера вечером я просто провалилась и даже, противу обыкновения, не слышала, как колбасится в животе Пузожитель.

И вот, называется, дали отдохнуть – ломятся в дверь, считай, посреди ночи (а у кого повернется назвать утром пять часов зимнего дня?!).

Натягивая халат и шлепая к входной двери, я ни капли не волновалась. Потому что была уверена: шумят вовсе не потому, что что-то реально случилось. А вот перепить и под градусом побуянить – это вполне в духе постояльцев крутого отеля. Тут, по-моему, из паинек только я одна. А остальные постояльцы, как я наблюдала в ресторане, налегают на коньячок с коктейлями ого-го-го как. И просто свинство со стороны местной службы охраны, что не пресекли хулиганство в зародыше, а допустили его в корпус, где отдыхает после долгого тяжелого дня беременная женщина.

– Ну, сейчас я вам устрою! – бормотала я, распахивая дверь.

За два дня, что провела вне офиса, я уже соскучиться успела, что втыки некому давать.

Но едва увидела, кто шумит, как гневные слова тут же замерли на языке.

По коридору металась Ярослава – та самая, что вчера за завтраком читала мне мораль насчет концентрированных соков.

Я встречала ее и в обед, и за ужином, но за мой столик она больше не подсаживалась – ей было не до меня, не до скучной беременной особы. Потому что теперь ее сопровождал юный красавчик, она активно кокетничала с ним и выглядела, кажется, еще моложе, чем утром.

…Но сейчас от былой красоты не осталось и следа.

Я в ужасе смотрела на бледное, будто обсыпанное мукой, лицо. На глаза в черных рамочках теней. И на кровь, запятнавшую ее одежду и руки.

– Наконец-то хоть кто-нибудь!.. – выкрикнула она, когда я открыла дверь.

Но, едва завидев – и узнав – меня, отрезала:

– Идите к себе!

Ледяным, безапелляционным тоном. Наверное, она в шоке.

Я бросилась к ней:

– Ярослава, что случилось?

– Я сказала: вернитесь в свой номер!!!

Теперь в ее голосе звучали явные истеричные нотки.

Спокойствие. Только спокойствие. Как там сотрудники службы спасения говорят?

– Пожалуйста, не волнуйтесь. Я помогу вам…

– Только не вы, – отрезала она. – Впрочем… позвоните из своего номера на рецепцию. Скажите, что у меня, в триста втором… – Ярослава запнулась. И вдруг неожиданно и горько разрыдалась.

Ну а я – после такой-то преамбулы! – вернуться в свой номер просто не смогла. И любопытно, и страшно, и в груди такой приятный, давно забытый холодок, как когда по встречке обгоняешь – теперь-то, в связи с беременностью, я все свои гоночные опыты давно прекратила…

И я решительно обогнула рыдающую Ярославу, быстро, насколько позволял живот, промчалась по коридору – и ворвалась в триста второй номер.

С ходу в коридоре и комнате ничего страшного в глаза не бросалось. Почти такой же номер, как у меня. Синий в зеленые ромбики ковролин на полу, мебель «под красное дерево», эстампы «под Малевича» на стенах…